Колоритный, оживленный, сексуальный… репутация Лондона известна широко. Всегда в движении и независимо от погоды Лондон любит праздновать и веселиться. Один из лучших примеров тому знаменитый Ноттинг-Хиллский карнавал.

Раз в году в августе привлекательный викторианскими особняками респектабельный район Ноттинг Хилл, обычно спокойный, взрывается ритмичной музыкой и яркими красками. Это время, когда британцы всех мастей скидывают с себя оболочки, сложенные из социальных запретов, отдаваясь во власть пьянящей атмосфере мультикультурного лондонского коктейля.

В сегодняшние дни карнавал Ноттинг Хилла грандиозное событие, крупнейший в Европе, второй в мире подобного рода только карнавал  Тринидад и Тобаго,     и сложно предположить, что начинался он в 1965 году как небольшое собрание 500 человек. Ноттинг-Хиллский карнавал  создавался благодаря темнокожим эмигрантам  из Карибского региона, особенно Тринидада, чрезвычайно обеспокоенными напряженными расовыми отношениями в области, так же как и низким уровнем жизни, невозможностью карьерного роста.

В 1950-1960-х годах главным арендатором в районе был Петр Рахман, от его имени образовалось слово «рахманизм», вошедшее в Оксфордский словарь как синоним жадного и недобросовестного арендатора (по иронии судьбы «рахман» на иврите означает «милостивый»). В особняках  он разделял несколько квартир (первоначально многие из них фактически являлись борделями), что привлекало иммигрантов, ставших целью для  тедди-бои, когда в 1958 году район был отмечен расовыми беспорядками.  Тедди-бои с лозунгом «Великобритания для белых» нападали на  жителей Ноттинг Хилла.

Отношения с чернокожим населением у жителей Лондона стали ещё более напряженными в 1959 году, когда бригадой белых молодых людей был заколот стилетом Келсо Кокрейн, выходец из Антигуа. Насилие, беспорядки, смерть человека, как говорят, вдохновили  Ноттинг-Хиллский карнавал.
 
Первый карнавал был организован в 1959 году тринидатской коммунисткой Клодией Джонс, её признают «Матерью Ноттинг-Хиллского карнавала»,  в закрытом помещении, ратуше Сент-Панкрас (сегодня известное как здание муниципалитета Камден). Карнавал тогда напоминал больше местный случай, чем событие афро-Карибского характера. В определенной мере в стиле Гарлемского ренессанса (Джонс выросла в Гарлеме, ей было восемь лет, когда родители переехали в Нью-Йорк)  с акцентом  на народные традиции, карнавал вовлекал тринидадские костюмные традиции и музыкально-сатирическое политическое ревю с музыкой Калипсо. В начале 1960-х годов фестивалю Джонс, перед её безвременной кончиной в 1964 году, удалось утвердиться как ежегодное мероприятие.
 
Тем временем другое ежегодное празднество появилось в самом Ноттинг Хилле.

Рхаун Ласлетт, социальный работник из Ист-Энда, работавшая в области, была полна решимости показать всё его  многокультурное сообщество  - украинцев, испанцев, португальцев, выходцев из Карибского региона – в уличном карнавале.
Рхаун Ласлетт пригласила представителей из разных этнических групп принять участие в недельном мероприятии, которое заканчивалось бы в выходной день в августе парадом. Первый парад поначалу не имел определенного маршрута, но был полон энтузиазма. Тринидадские традиции «звучали» в нем соло – красочные костюмы, карибская еда, музыка Калипсо, ставший последствие символическим шумовой оркестр (играющий на канистрах).

Изменения, происходившие в движении лондонской черной культуре, должны были с течением времени оказать  глубокое влияние и на карнавал. Ямайская популярная музыка утверждалась в качестве основной глобальной силы.

С 1964 года, когда хит-сингл Милли Смол «Май Бой Лоллипоп» (My Boy Lollipop) штурмовал американские и британские радио-чарты, ямайская музыкальная индустрия вошла в «овердрайв» спекулируя на популярности нового, острого как бритва, стиля гетто – ска. Принц Бастер, один из основоположников ска, произвел модернистский поворот в ямайских народных ритмах (менто), вселив  уверенность в ямайскую звукозаписывающую индустрию. Он нашел новых почитателей в Великобритании не только среди карибских иммигрантов, но и  представителей молодежных субкультур:  моды и скинхеды, отпочковавшиеся от модов.  В 1967 году британские радио-чарты возглавил Дезмонд Деккер с «Израильтянами» (Israelites), ямайская популярная музыка начала вытеснять не только американский джаз и соул, они представляли тогда музыкальную душу темнокожих лондонцев, но и народные ритмы Калипсо. Несмотря на политическое остроумие Калипсо, музыка перестала удовлетворять вкусы «черной» лондонской молодежи, которая больше не стремилась ассимилироваться в расистском обществе.

К 1968 году ска развилось в рокстеди, более медленный (чем ска) и в жанровом отношении морализаторский тип музыки студенческого гетто Кингстона.  А в начале 1970-х появился реггей.  Особо стильный внешний вид модов сменили дредлоки растафари, следовавших сознательной позиции привлечения истинно ямайских традиций сопротивления имперской власти, датируемых более чем столетием и объединенные с  религиозно-социально-политическим кредо милленаризма. Музыка охватывала западноафриканские ритмы нябинго, менто и соул, создавая уникальный темп – основу для нового поколения ямайских  социально-политических музыкантов-ораторов. Песни Боба Марли, Горация Энди, Уинстона Родни, известного как «Бэрнинг Спиэр» (Burning Spear), Ли Перри, Августа Пабло звучали как истинный  опыт темнокожих лондонцев – украденные с родины (Африка), пойманные в ловушку  в «Вавилоне», пылающем от расовых конфликтов, непонятые, оскорбляемые, но непокоренные.
 
Ямайская музыка распространялась посредством мобильных дискотек или саунд-систем. «Звуковые системы» Трио Кингстон, Дюка Рида «Трояна»,  Клемента Сеймур «Сэр Кокссон» Додда, Принца Бастера, звучали  отовсюду, где их можно было установить – в церковных помещениях, ночных клубах, дворах.    «Черный Лондон» с 1950-х годов развил собственную традицию мобильных дискотек,   с такими фигурами  как Дик Вин и «Каунт Сакл», организовывая  «танцы» по городу.
В начале 1970-х годов саунд-система стала пропитывать и Ноттинг-Хиллский карнавал.

На своем пике Ноттинг-Хиллский карнавал привлекал до 1000 человек участников, но он  до определенного времени оставался в  большой мере эксклюзивным событием  иммигрантов из Тринидада и Тобаго пока в 1973 году руководителем его не стал тринидадец  Лесли Палмер, установивший шаблон  для  карнавала в его современном виде. Он решил включить в карнавал местные ямайские саунд-системы и чернокожие музыкальные группы чернокожих игравших вживую на углах улиц.  

В 1973 году стартовал  карнавал в новом виде, в нем приняли  многочисленные группы, в их числе представлявшие культуры из Южной Америки, Филиппин, Афганистана, Курдистана, в традиционных костюмах. На следующий год в празднество ввели торговые палатки, в последующие годы и другие замечательные моменты. Первым, кто транслировал карнавал, было   Radio London), затем Capital London, что явилось переломным моментом в коммерциализации события.  
 
Лесли Палмер оставался директором Ноттинг-Хиллского карнавала всего три года, но когда он уезжал в конце 1975 году, чтобы работать в звукозаписывающей  компании  Island Records, карнавал в столице собирал  более чем 500000 человек.

Ноттинг-Хиллский карнавал не проходил без противоречий. В 1976 голу в конце карнавала вспыхнул бунт, во время которого пострадали больше 100 человек полицейских. Участниками бунта являлись  и две известные личности  Джо Страммер и Пол Симонон, музыканты из  панк-группы The Clash.
 
История карнавала это, прежде всего, эволюция британского мультикультурализма.  В этом году, в стартовавшем 24 августа карнавале, обязательно   состоится посвящение  «Матери Ноттинг-Хиллского карнавала», Клодии Джонс, конечно, и Рхаун Ласлетт и Лесли Палмеру, благодаря которым  Ноттинг-Хиллский карнавал такой, какой он есть сегодня.